Точка кипения

Проведение массовых акций протеста в Москве и Питере наглядно показало российской верхушке: "конструирование" протестов против действующей власти с последующей сменой этой власти является актуальным вызовом и для так называемой суверенной российской демократии. И хотя в этот раз российское руководство сумело удержать ситуацию под контролем, протесты в Москве и Питере показали ряд задач, решать которые власть в Москве будет вынуждена в самое ближайшее время.

Третий кандидат – лишний

Основная задача: обновление внутреннего содержания российской политической жизни. В российском обществе запрос на такое обновление и уход от многолетнего "двуглавого орла" российской короны в обличии тандема Путин-Медведев особенно заметен был накануне кампании по выборам Государственной Думы.

Общаясь нынешним летом с представителями политической тусовки из самых разных российских регионов, приходилось часто слышать: вот-вот должен прийти кто-то новый, помимо этих двоих. Называли миллиардера Михаила Прохорова из "Правого дела", реже – московского мэра Сергея Собянина. Эти фигуры появились "на первых ролях" актёров второго плана политической жизни (первый план давно и прочно занят Путиным с временным выведением сюда же Медведева).

Первым из числа претендентов на звание "кого-то третьего" выбыл Собянин. Получилось это само собой – новый московский градоначальник занимается исключительно поэтапной перестройкой под себя вертикали управления отдельно взятой Москвой. Процесс, к слову, еще не закончен: большая волна увольнения "лужковских" из столичной мэрии ожидается после президентских выборов в марте. А Прохорова власть отодвинула от звания "третьего-не-лишнего", организовав в сентябре переворот в его "Правом деле".

Так и получилось, что на выборы в Госдуму с последующим их плавным перетеканием в президентские пошли старые, хорошо знакомые обществу фигуры. При этом еще полгода назад российские политики и эксперты в неформальных разговорах признавали несостоятельность искусственно поддерживаемой медиа интриги о выдвижении двух кандидатов от власти. И единодушно констатировали: бюрократическая машина по всей стране сделала однозначную ставку на возвращение Путина. И ждет его нового прихода и установления максимально четких и выверенных правил игры – без либеральных изысков и надоевших заклинаний о модернизации, так любимых нынешним президентом Медведевым.

То есть, выстроенная Путиным модель централизации власти оказалась крайне мало восприимчивой к внешним раздражителям и бессистемным попыткам нового президента ее несколько приукрасить, не меняя внутреннего содержания. Оформление желания низов бюрократической машины в конкретные решения и действия наверху пирамиды власти было только делом времени. Что и было реализовано в сентябре.

В большой шахматной партии с властью либеральная свободомыслящая часть российского общества получила мат в два хода. С разницей в несколько дней от участия в выборах был устранен лидер "Правого дела" Прохоров, а затем официально объявлено о выдвижении Путина на следующий президентский срок на съезде партии "Единая Россия". Медведев, который рассматривался как хотя бы потенциальная возможность внесения корректив в нынешний курс развития страны, возглавил предвыборный список партии власти. Тем самым его политический курс намертво оказался привязан к курсу партии Путина.

Третий срок – совсем не лишний

Новость о выдвижении Путина в президенты была и прогнозируемой, и ожидаемой. Однако даже работающие на "Единую Россию" на выборах в Госдуму с унынием говорили о предстоящем консервировании ситуации в стране на ближайшие 12 лет - третий и четвертый сроки президентства ВВП. Скорое возвращение Путина в президентское кресло стало генеральной линией проведения партией власти думской кампании. Начиная от объявления того, что Путин пойдет в президенты на сентябрьском съезде партии. И заканчивая выдвижением его кандидатуры на ноябрьском съезде "Единой России".

При этом в просвещенных столицах РФ и в ее регионах технологам партии власти пришлось в ходе кампании решать диаметрально противоположные задачи. В столицах нужно было смягчить негативный эффект от ставшей реальностью перспективы долгосрочного политического застоя. А в регионах – помочь избирателю решить непростую задачу: "Медведев во главе партии Путина, а самого Путина в списках нет вообще. Это почему?".

А еще нужно было решить самую главную задачу: привести на участки лояльный электорат. Потому что многолетнее доминирование во власти "Единой России" даже у самого лояльного избирателя отбивало желание приходить на участки и раз за разом поддерживать курс Путина. С решением этой задачи можно было справиться, если только провести кампанию с новыми вводными.

Но таковых в кампании единороссов не оказалось. Единственным крупным шагом в этом направлении стало создание Общероссийского народного фронта (ОНФ) с последующими праймериз и показательным включением кандидатов от ОНФ в избирательные списки "Единой России". Создавая и раскручивая ОНФ, ЕР демонстрировала: партия власти слушает и слышит народ, вникает в его проблемы и сможет помочь их решить. Другими словами, ОНФ – это "упаковка" претензий и требований к власти.

С этой задачей ОНФ справился. Но справился лишь настолько, насколько был справиться в состоянии – в условиях отсутствия конкурентной политической борьбы в стране, искусственном ограничении числа ее участников, необходимости системной оппозиции играть строго по правилам Кремля. И главное – при отсутствии постоянно действующих каналов для диалога власти с обществом и контроля со стороны общества того, как властью выполняются полученные задания.

Нынешние массовые акции протеста против кремлевских правил игры, в которых участвуют как представители системной, так и не системной оппозиции – это попытка заполнить этот вакуум. Общество пытается донести свое отношение к власти – и активностью в социальных сетях, и участием в массовых акциях протеста, и даже освистыванием Путина… С точки зрения тактики, российская власть (если, конечно, она не сделает кардинальных ошибок) сможет удержать сейчас ситуацию с протестами под контролем. При чисто внешнем сходстве ситуации в Москве со столь нелюбимым Путиным украинским Майданом-2004, российская верхушка контролирует ситуацию.

И при нынешнем уровне централизации, контроле над СМИ и силовыми структурами, власть обеспечит протекание уличных акций в определенных ею же рамках.

С точки зрения тактики протестующих, они действуют почти так же, как когда то лидеры акции "Украина без Кучмы": есть недовольство существующими правилами политической жизни, есть желание эти правила менять. Но как это сделать – не понятно. Нельзя же считать выходом призывы экс-президента СССР Михаила Горбачева отменить результаты выборов и провести новые. Или предложение не прошедшего в Думу Григория Явлинского, рекомендовавшего оппозиции единогласно отказаться от только что полученных парламентских мандатов.

У протестующих нет и лидера, вокруг которого они могли бы объединиться. И который мог бы выстроить и реализовать многосоставную комбинацию для победы над действующим режимом – как в Украине в 2002-2004 годах это сделал Виктор Ющенко. Наконец, нет главного: осознания российским обществом возможности построения на практике ДРУГОЙ России (не путать с одноименным политическим движением Эдуарда Лимонова и Гарри Каспарова).

В стратегической же перспективе Путину и его команде неизбежно придется решать задачу трансформации действующей политической системы. Сейчас же стремления к изменениям у наиболее революционно настроенной части общества мирно уживаются с апатией подавляющего большинства.

И этой апатией благополучно гасятся.

Хотя настроения изменить правила политической игры с каждым днём всё активнее распространяются в обществе. Пока власть борется с бурлением котла с помощью более плотного закручивания болтов на крышке. До сих пор эта тактика срабатывала и, очевидно, так будет продолжаться еще некоторое время. Сколько именно – не знает никто. В том числе, и российское руководство.

Андрей Миселюк