Георгий Гонгадзе: мародеры памяти
16 сентября 2010 года – день памяти украинского
журналиста Георгия Гонгадзе, который исчез ровно 10 лет назад. Его объявили
убитым, а некоторые шустрые гробокопатели даже явили миру его полуразложившийся
безголовый труп, якобы «случайно» найденный в лесу где-то под Киевом. Еще лет
через семь генерал, изловленный возле курятника в деревне, где он типа «прятался
от правосудия», предъявил миру осколки черепа, который, как изящно написали
украинские журналисты, «раздавил экскаватор». Сегодня, как вы понимаете, пляски
у трупа переметнулись в СМИ…
Анонсированы круглые столы, телемосты,
радиомарафоны. Все опять захотят искупаться в лучах чужой пусть и посмертной
славы и погреться у костра печали, которая уже навсегда поселилась в душе матери
журналиста Леси Гонгадзе.
Оно и понятно – продолжается старая тенденция мародерства на трупах. Именно от
старославянского словосочетания «сволочь с трупа» (то есть раздеть умершего)
происходит определение «сволочь». Славяне считали таких людей самой большой
падалью и самым низким отребьем в человеческом обличье…
Так вот на смерти Гонгадзе некоторые скопили капиталец – политический и
материальный. Еще кто-то обрел статус беженца и «лучшего друга Америки». Третьи
просто пиарятся до сих пор, потому как никакие другие ухищрения никак не делают
их них медиа-«звйозд». И вот вам подтверждение: пресловутый герой – экс-майор
президентской охраны Николай Мельниченко – накануне страшного юбилея признается:
«Я подтверждаю, что это была спецоперация. Я абсолютно подтверждаю, что это была
спецоперация по устранению не законно избранного президента, а человека, который
в 1999 году завладел властью. Он (Кучма) не был президентом де-факто, а был лишь
де-юре. Уже потом спецслужбы других стран пытались повлиять на ситуацию в
Украине».
А мать Гии по-прежнему не верит в смерть сына и допускает, что его,
использованного как «политический повод», даже держат в психушке, где закололи
так, что он не помнит, кто он и как его зовут. Мать требует снести все памятники
сыну и похоронить обезглавленные останки неизвестного, у которого и цвет волос
не Гии, и ступня не его, и рост другой. Не матери ли лучше всего знать эти
детали…
Но, как видим, ничего этого никто не собирается делать. Идут марафоны, скрипят
круглые столы, на мостах ищут «истины» и, в этом я уверен, готовят новые заявки
на новые гранты «на борьбу». Дело и псевдотело Гонгадзе – в не очень надежных,
но цепких и предприимчивых руках. Эти уже живьем не выпустят…
Я же, не боясь показаться нескромным, просто предлагаю вам свою статью «Мародеры
памяти», опубликованную в «Версиях» еще 3 февраля 2003 года (!!!). Потом, в
2004-м, она была продублирована в моей книге «Журналист против «мессии».
Фрагменты невосприятия», за которую меня некоторые сволочи в моем родном городе
Полтаве призывали… публично повесить. За что? А за то, о чем орут сейчас на
каждом шагу. За то, что рассказывал, какой их кумир Виктор Ющенко – пустышка и
политический спекулянт на самых сокровенных надеждах людей. И какие у него
никчемные соратники, в чем сейчас никто не сомневается. Но каяться за участие в
спецоперации под названием «оранжевая революция» не хочет.
Итак, «Мародеры памяти»:
У Владимира Ленина было бревно. У Владимира Высоцкого – бутылка. И чем дальше
утекало время от кончины этих людей, тем больше становилось тех, кто помогал
Ильичу нести дровеняку, и тех, кто выпивал с Семенычем. Еще у кого-то были
книги, фильмы, поступки, которые авторов и исполнителей увековечивали и у
которых находилось великое множество почитателей, соратников и помощников. Так
уж нехитро устроены люди: чем бесцветнее и прозаичнее их собственная жизнь, тем
сильнее желание примазаться к "великим". Тщеславие и суета сует, но кто помнит
об этом, когда речь касается тебя непосредственно…
Наперед оговорюсь: я, конечно же, ни в коем случае никого не сравниваю с
указанными персонажами. Речь о другом. О том, что после смерти человека, который
был тебе поистине дорог, нужно скорбеть и молчать, молчать и скорбеть. Скорбь
может быть любой, но обязательно тихой. Чтобы неверными словами нечаянно не
обидеть умершего, потому что он уже не сможет ответить, а ты – не сможешь
извиниться. Однако, как показывает практика, чаще случается обратное: люди
суетятся, исходят словами, как бы пытаясь высказать невысказанное при жизни,
пытаются к себе примерить фигуру ушедшего. И самое страшное – находятся и ушлые,
которые и в этот момент пытаются под шум и плач урвать какой-никакой
дивидендишко…
И потому просто обидно, что, к сожалению, не миновала сия чаша с посмертным
прихлебательством и украинских журналистов Георгия Гонгадзе и Сергея Набоку. И
первыми этот дурно пахнущий сосуд им "поднесли" их же коллеги по медийному цеху.
Оказалось, что практически нет таких людей, кто не обсуждал бы с Гией планы
борьбы с "антинародным режимом", восхищаясь его талантом аналитика и
прогнозиста, подставляя плечо и локоть в противостоянии с властью. Уже есть
некий институт политического прогнозирования имени Гонгадзе, его именем, как
тараном, выбивают по миру нужные для себя результаты многочисленные "друзья" и,
как знаменем, покрывают всевозможные огрехи в работе или просчеты в организации.
Причем делают это те, кто при жизни Гии критиковал его, например, за попытки
добывать хлеб насущный пиаром политиков самой разнообразной политориентации, но
при этом, имея в своем распоряжении газеты, теле- и радиоканалы, зная, что у
того на руках двое детей и нет работы, не хотел помочь. Заработком, а не
дурацким критиканством и чистоплюйским нежеланием общаться с Гией. В знак
протеста…
Зато сколько почитателей появилось у Гии, когда он погиб. Почитателей, но опять
же не помощников, помнящих о маме, о жене с детьми. Как-то я пригласил на прямой
эфир на радио "Свобода" мать журналиста Лесю Гонгадзе и выяснил, что ей не
выплачивают даже тот небольшой гонорар, что полагается участникам эфира. Не
взяли копию идентификационного кода. В пылу воспоминаний и ломания копий в
борьбе с "тоталитаризмом" просто забыли, что у пенсионерки элементарно нет
средств даже на то, чтобы регулярно ездить из Львова в Киев. Это уже потом Лесе
Гонгадзе помогли "Репортеры без границ" во главе с Робером Менаром из Франции, а
дома рьяно боролись за память ее сына…
Еще более отвратительная ситуация получилась после смерти Набоки. И речь не о
том, что многие заметили, как в ту субботу, когда все уже говорили о смерти
журналиста, то же радио "Свобода", от которого Сергей поехал в свою последнюю
командировку, в дневном выпуске ни слова не сказало, что у них умер коллега, а
сообщило об этом только вечером. Это тоже показательный факт, но не главный. Я
пытался узнать, почему молчали. Мне сказали: мол, начальство запретило. С
начальством же общаться не было ни сил, ни желания. Да и что оно могло бы
сказать? Что вышло досадное недоразумение, прошляпили. Да кому эти слова нужны,
когда дело говорит само за себя…
Хуже другое. Еще не прошло и сорока дней со дня кончины, еще душа журналиста
витает над бренной землей, а любители "помнить" уже назвали именем Набоки –
журналиста с самым широким спектром интересов и применения недюжинного таланта –
конкурс… политической сатиры. С удивительным названием "Золота ратыця".
Воистину, как пророчески писал Высоцкий, "и тут же, в ванной, гробовщик подошел
ко мне с меркой деревянной", и дальше – "я обужен, неужели такой я вам нужен
после смерти?". Назвали ведь, не спросясь даже родных и близких, хотят ли они,
чтобы дорогой им человек после смерти раздавал кому-то неизвестно за что
какие-то рога и копыта. Пусть и золотые…
Но самое неприятное, что в состав жюри этого конкурса, помимо писателя-сатирика
Леся Подеревьянского и профессора-философа Мирослава Поповича, вошли редакторы:
радио, поражающего всех своей "громадскостью" (Александр Кривенко),
еженедельника, претендующего на роль выразителя общественного мнения "в
последней инстанции" (Владимир Мостовой), и интернет-сайта, отмеченного особой
критичностью к делам телевизионным (Наталья Лигачева). Их "приговор" по части
сатиры, ясное дело, должен быть окончательным и обжалованию не подлежать. А
финансировать все это удовольствие от сатирического восприятия украинской
действительности будет, разумеется, фонд Сороса "Відродження". Без него, как вы
понимаете, ничто демократическое в Украине не освятится.
В этой ситуации, конечно же, надо абстрагироваться от Подеревьянского и
Поповича. Понятно, что остальным членам они нужны для придания видимости
объективности и непредубежденности. Как пел все тот же Высоцкий, "а я сидел в
обнимочку с обшарпанной гармошкой – меня и пригласили из-за нее". Просто
удивительно, что эти уважаемые люди согласились участвовать в этом полуфарсе, а
их тонкий душевный камертон не среагировал на откровенную и недвусмысленную
пошлость в отношении к умершему журналисту – они его оба знали хорошо…
Ну, а остальные члены жюри – бесспорно, уважаемые люди. Они – борцы, трибуны,
выразители общественных настроений и их рупоры. Да вот так уж получилось как-то,
их объединяет одно немаловажное обстоятельство. Но даже не то, что все они живут
на гранты, выдаваемые США для "поддержки демократии и становления свободы
слова". На словах. И тут, как вы понимаете, заглядывать в чужой карман не
пристало: если нашлись доверчивые лохи-грантодатели, поверившие, что при помощи
указанных грантоедов именно они "спасут украинскую демократию", то на здоровье,
спасайте, что хотите.
Важно другое – тоже дело. Вернее, дела. Во-первых, все указанные грантоеды, как
вы помните, недавно возглавили беспрецедентный поход журналистов за свободой
слова и против цензуры. Во-вторых, все указанные фигуранты работают в так
называемых независимых СМИ, существующих на чужие деньги, и потому цензура,
якобы исходящая из президентской администрации, их не должна касаться. А посему,
в-третьих, и получился поход, который некто Николай Томенко – председатель
парламентского комитета по свободе слова и одновременно придворный политолог,
стратег и тактик лидера блока "Наша Украина" Виктора Ющенко – довел до
Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) и там со всей страстью подлинного
революционера обрушился на власть своей страны, обвинив ее во всех страшных
грехах современности. И дело не в том, что власть – безгрешна, а Томенко –
ангел. А в том, что он так делает и еще будет делать, потому что хочет передать
ее, власть, в руки своему боссу – Ющенко. И потому, в-четвертых, получается, что
гранты вкладываются не в борьбу за демократию или за свободу слова, а в славное
дело победы на президентских выборах одной из "последних надежд украинской
демократии", гордо именуемой "мессией". И этому ну очень демократическому
процессу, ясное дело, нужно и соответствующе информсопровождение, и поводы для
пополнения грантовой казны.
И самое страшное, что тут "повод", к сожалению, подвернулся – умер Набока, под
чье имя дадут много и многие. Потому что Набока – это Набока, и этим, как
правильно замечали его друзья, все сказано. И поэтому остаются только вопросы,
от ответов на которые зависит многое, в частности, нравственное здоровье
украинской журналистской общественности. Достойно ли с именами умерших и
погибших на устах мародерствовать по различным фондам, выпрашивая подачки совсем
для других целей? Надо ли и смерть коллег использовать в политиканстве? Или
класть их после смерти на алтарь победы любого из политиков, которые вряд ли
достойны ушедших? И делать разменной монетой имя не только Набоки, но и Гонгадзе?
И, в частности, уж если хочется увековечить как-то себя как "верных
последователей", то не лучше ли именно Сергея провозгласить победителем
сатирического конкурса, а полагающуюся премию передать семье? И что-нибудь из
грантов перевести матери Гии, которая не получила политического убежища в США, а
живет на родине?..
…Может не так пафосно получится, но в наших условиях – очень и очень оправданно.
И Гонгадзе, и Набока очень смеялись над украинской действительностью, но их
близким, поверьте, сейчас не до смеха. Ведь действительность-то не изменилась, а
мы еще живы…»
P.S. Поверьте, я не хотел и не хочу быть пророком. Тем более – «в Отечестве
своем». Мне просто необычайно грустно. И очень противно…
Владимир
Скачко |
