Олесь БУЗИНА: национализм как прибежище негодяя
Одним из самых счастливых
периодов в моей жизни были 2002-2003 годы, когда я работал ведущим страницы «Литературный
ринг» в газете «Киевские Ведомости». Редакция только что переехала на Рыбальский
остров в здание, которое арендовала у будущего оранжевого олигарха Петра
Порошенко. У меня был свой кабинет, в котором я мог появляться, когда захочу.
Правда, он принадлежал не только мне. Раз в неделю в этом же кабинете заседали
еще два киевских юмориста – Ян Таксюр и Александр Володарский, которые вели
страницу «Клуб Голохвастова». Так как мы встречались редко и приходили в
редакцию по разным дням, то надоесть друг другу не могли. Наоборот, иногда наши
встречи превращались в весьма поучительные разговоры, напоминавшие посиделки на
диссидентских кухнях.
Таксюр рассказывал о догматах
православия и о том, чем они отличаются от католических. От него я впервые
услышал, что догмат о непорочном зачатии Девы Марии, принятый католиками,
глубоко нелогичен, почему его и отрицают православные. Ибо, если Дева Мария тоже
зачата непорочно, как Иисус Христос, то в ней не должно быть человеческой
сущности – только божественная. А, если так, то и Христос не имел бы
человеческой сущности, был бы зачат от непорочного Бога Отца и такой же
непорочной матери и никак не мог бы искупить своей смертью первородный грех
человечества.
Вот так славно проводили мы
время в богословских беседах, что казалось абсолютно фантастическим для эпохи
первоначального накопления капитала в Украине. Вокруг думали о шекелях. Мы
размышляли о душе. И однажды ненароком в поле наших дискуссий попала какая-то
постановка режиссера Жолдака. Не помню точно, какая. То ли «Швейк», то ли «Три
сестры». Я признался, что всегда ухожу с Жолдака после первого же акта вместе с
той половиной публики, которая уходит с него именно в этот момент, не желая
больше выносить профанацию искусства.
Таксюр – светловолосый, усатый (как сейчас вижу его в тонких золотых очках,
пиджаке и непременно каких-то хитрых штанах с изысками – накладными карманами,
например) добродушно, но как-то с болью улыбнулся и сказал: «Видите ли, Олесь,
Украина – это такая страна, где можно безнаказанно издеваться над высокими
проявлениями человеческого духа. Тут можно глумиться над Шекспиром, над Пушкиным,
и ничего за это не будет, что эти жолдаки с успехом и делают».
Формула Таксюра показалась мне
универсальной. Я даже понял сразу, в чем сила украинского национализма. В том же,
в чем была мощь программы «За гроші» на одном из центральных каналов. В ней за
небольшую сумму предлагали людям заняться какой-то мерзостью – например, ловить
ртом консервированные помидоры. Платили за это гривен пятьдесят. Но, удивительно,
желающие всегда находились! Стоит такая раскомплексованная личность вся в
размазанных по роже помидорах, ловит их пастью и радуется – и помидоров поела, и
денег заработала, и по телевизору показали. А, самое главное, вели эту передачу
на державной мове – сердце радовалось, как неслась украинизация в массы!
Украинский национализм, что бы о нем ни говорили, дал великий исторический шанс
хаму. И хам этим в полной мере воспользовался. Быть аристократом сложно. Нужно
уметь ездить верхом, знать иностранные языки, хранить верность государю, не
плевать на пол, не пить дешевой водки (а, тем более, самогона!), не ковыряться в
носу, не кричать «Ганьба!», не лежать на Майдане, делая вид, что голодаешь за
Украину, а тайком ночью трескать мед в палатке с такими же «голодающими»...
Господи, сколько всего нельзя! Разве может душа среднего индивидуума («человека
толпы», по Ортеге-и-Гассету), тем более, рожденного в каком-нибудь Чертополе,
выдержать такое?
Наоборот. Националисту прощается все, что бы он ни сделал. Вчера был секретарем
ЦК КПУ по идеологии, как Кравчук? Ну и что? Ведь сегодня же он «перший президент»!
Резал польских профессоров во Львове в 41 году в компании с немцами? Да это же
высшее хамское счастье – выпускать кишки из настоящего профессора, тем более,
польского! Це так патріотично! Нет ничего странного, что Академии СБУ теперь
собираются присвоить имя этого резуна – Романа Шухевича. Свидомых украинских
жандармов, конечно же, должны готовить только в учебном заведении имени
погромщика и агента германской разведки! Из любого другого они выйдут такими...
«трошки недоробленими».
Яркий пример этого – оправдание националистами любого приспособленчества. Для
нормального человека предательство – это плохо. Для националиста – высокий
образец для подражания. Мазепа – герой. А почему герой? А потому что рекордсмен
по предательству. Польского короля предал. Турецкого султана предал. Гетмана
Дорошенко предал. Гетмана Самойловича заложил. Родному батьке собственной
полюбовницы голову отрубил. Московскому царю в душу наплевал. Только шведского
короля не успел предать – жизнь кончилась. Разве ж это не симпатяга? Да ему
улицы в Киеве мало за такие заслуги – весь Киев нужно переименовать в Мазепоград!
Ну, если не весь, то хотя бы его центральную часть возле парламента. Или
Конча-Заспу под Киевом, где живут на государственных дачах новые мазепы.
А если Мазепа признан эталоном, чего же ожидать от остальных? Есть в Киеве такой
гнусный персонаж – директор Института украинознавства Петро Петрович Кононенко –
в розовой юности «борец» с национализмом («Зеркало недели» как-то опубликовало
статью, в которой рассказало, как молодой Петр Петрович лизал красный партийный
зад, пробираясь в него по трупам студентов-товарищей). Я знавал его уже позже.
Это чудо природы с костистым шилоподобным носом, напоминающее седую лабораторную
крысу в сером пиджаке, служило деканом филологического факультета Киевского
университета, когда мне пришлось там учиться.
В день августовского путча оно обдрыслялось настолько, что даже хотело отправить
в колхоз наш 5-й курс, чтобы, не дай Бог, не было студенческих беспорядков, и
успокоилось только, когда ему объяснили, что пятикурсников просто нет в городе –
на дворе август, и собрать их физически невозможно. Теперь этот гибрид
партуродца и компилятора написал главу об истории украинской критики в новом
учебнике литературы, начав ее... с себя. А на заседаниях Национальной комиссии
по морали требует запретить творчество Бузины как антиукраинское! Пусть
попробует запретить! Я ему обещаю, что после этого у него начнется по-настоящему
веселая жизнь на улице Гончара – очень вредная для организма пожилого извращенца.
«Негодяй» – синоним слова «негодный». По «Словарю Даля» – это «никуда не
способный, дурной, плохой». Но негодяй негодного еще хуже! Это «дурной, негодный
человек, дурного поведенья, нравственности, мерзавец». Одним словом, такое, с
чем ни пить, ни дружить, ни в карты играть нельзя. Негодяй ли Роман Шухевич?
Однозначно – негодяй. А Мазепа? Да это просто аршин, которым меряют негодяев!
Не годился для науки лжеученый Кононенко, для литературы – псевдописатель
Яворивский, для кино – околорежиссер Ильенко. Именно поэтому под конец жизни они
и подались в националисты. А куда же им еще? Где возьмут таких «митців», если
тот же Кононенко запомнился студентам 80-х только как комический персонаж, автор
учебника «Комуністична партійність як вищий прояв народності», пристававший к
первокурсникам с фразой: «Що ж це ви читаєте Плеханова? Ви ж радянська людина!»
Как анекдот из уст в уста ходил рассказ о его посещении общежития на улице
Ломоносова, где в одной из комнатушек этот будущий вялый член комиссии по морали
узрел на стене вырезанную из журнала «Данаю» Рембрандта и тут же выпалил гневно:
«Що ви тут голу жінку почепили? Краще б Шевченка повісили».
В жизни каждого человека есть звездный час. Есть он и у негодяев. На их улице
сейчас праздник – льется вино, «швартуются» к подъездам дорогие автомобили,
раздаются премии, разворовываются бюджеты. Так уже было. При том же Петлюре, о
члене Директории которого приват-доценте Швеце (помните такого? Уверен, что не
помните!) в анналах истории осталось такое упоминание: «Называет себя
профессором, пьяница, мот, играет на бирже с казенными деньгами». (Эту
характеристику на Швеца можно прочесть в книге Михаила Ковальчука «Невідома
війна 1919 року. Українсько-білогвардійське збройне протистояння» – очень
поучительное чтение, советую.)
Но как из известной субстанции не слепишь пулю, так и из сборища негодяев не
получится ничего стоящего. Даже если назвать его красивым французским словом – «национализм».
Олесь Бузина
|
