Другой Ближний Восток ("The International Herald Tribune",
США)
Разделительные барьеры,
которыми мы перегородили мир в годы 'холодной войны' наконец рухнули - из-за
терактов в Мумбаи.
Мы больше не можем воспринимать Южную Азию отдельно от Ближнего Востока. Теперь
есть лишь одно непрерывное пространство, простирающееся от Средиземноморья до
бирманских джунглей, на котором все кризисы - от израильско-палестинского
конфликта на западе до индусско-мусульманских споров на востоке, прочно связаны
друг с другом. Впрочем, появление этого 'длинного Ближнего Востока' отражает не
новые реалии, а возврат к старым.
На значительном отрезке Средневековья и Нового времени Дели и Кабул находились
под властью одного сюзерена - хотя, например, Бангалор ему не подчинялся. В
16-18 столетиях династия Великих Моголов, основанная мусульманами из Центральной
Азии, правила гигантской империей, включавший Северную и Центральную Индию,
почти весь Пакистан и большую часть Афганистана. На юге Индостана, однако,
воины-маратхи успешно сдерживали натиск армий Моголов. Вся история Индии, та
история, что породила ее нынешнюю синкретическую цивилизацию, чьими жемчужинами
стали и тюрко-персидский Тадж-Махал и затейливо изукрашенные индуистские храмы в
Ориссе - это череда набегов мусульман-завоевателей. Захватчики накатывались на
страну, словно волны, сначала истребляя коренное индуистское население, затем
взаимодействуя с ним, и, наконец, попадая под его влияние. Чарующий
архитектурный стиль, утвердившийся в Индии и сочетающий черты индуистского и
исламского зодчества, имеет даже собственное название - индо-сарацинский
(сарацинами в средневековой Европе называли арабов). Отношения между индуистами
и мусульманами традиционно отличались напряженностью. Достаточно вспомнить, что
в 1947 г., в ходе раздела субконтинента, 15 миллионов человек вынуждены были
покинуть родные места, а число жертв достигало полумиллиона. С учетом этих
фактов относительно мирное сосуществование индуистского большинства со
150-миллионной мусульманской общиной свидетельствовали об успехе
демократического эксперимента в Индии. До сих пор демократии удавалось держать в
узде этнические и религиозные распри, уходящие корнями в глубину веков, но с
недавних пор по сути получивших новое, современное звучание.
Виновата в этом глобализация. Светский национализм, ставший краеугольным камнем
платформы партии Индийский Национальный Конгресс еще при Джавахарлале Неру, и
построенный на неприятии западного колониализма, все больше уходит в прошлое. По
мере того, как динамично развивающаяся индийская экономика интегрируется в
состав мирового рынка, индуисты и мусульмане начали поиск собственных корней,
способных закрепить их идентичность перед лицом нивелирующей глобальной
цивилизации. Массовые коммуникации создали на основе множества местных вариантов
единый жесткий индуизм; одновременно экономически обездоленное мусульманское
население Индии все больше вливается в состав мирового исламского сообщества.
Реакция мусульман на усиление индуистского национализма характеризуется не
столько возмущением или насилием, сколько простой психологической
отстраненностью: кто-то отращивает бороды, носит феску или паранджу, кто-то 'самосегрегируется'
в мусульманских 'гетто'.
Одна из целей терактов в Мумбаи состояла в том, чтобы поднести фитиль к этой
'пороховой бочке' межобщинного противостояния. Джихадисты хотят разрушить не
только Пакистан, но и Индию. Индия воплощает все то, что им ненавистно: чужую
индуистскую религию, динамизм и демократию, усиливающуюся проамериканскую
ориентацию и военно-техническое сотрудничество с Израилем. Для Вашингтона задача
состоит не просто в том, чтобы уберечь Пакистан от хаоса, перебросив войска из
Ирака в Афганистан. Нашего внимания требует весь регион. Поэтому с точки зрения
джихадистов повторение 11 сентября в Индии было поистине блестящей идеей.
Подобно тому, как хаос, царивший в Ираке до середины 2007 г., угрожал всем
государствам, возникшим на руинах Османской империи - от Ливана до Ирана,
'ползучая дестабилизация' в Пакистане подрывает ситуацию не только в
Афганистане, но и на всем индийском субконтиненте. Существование
террористических организаций вроде 'Лашкар-и-Таиба', связанных с пакистанскими
спецслужбами, но неподконтрольных гражданским властям страны - зримое воплощение
хаоса.
Распад Пакистана, а с ним и исчезновение единственной реальной границы,
отделяющей Индию от Афганистана - самый страшный кошмар для Нью-Дели. Это
отбросит регион к границам империи Моголов - и отнюдь не мирным путем. Кстати,
путь, который, по мнению разведслужб, проделало рыбацкое судно, похищенное
террористами - из Порбандара в индийском штате Гуджарат на север, в пакистанский
Карачи, а затем вновь на юг, к Мумбаи - в точности повторяет традиционные
торговые маршруты в Индийском океане.
Атака джихадистов на главный финансовый центр Индии не только наносит ущерб
индийско-пакистанским отношениям, но и выставляет новое гражданское
правительство в Исламабаде - всерьез намеренное улучшить отношения с Нью-Дели -
в самом жалком виде. Тем самым этот теракт ослабляет обе страны. Любая
договоренность по Кашмиру - спорной территории с преимущественно мусульманским
населением, на которую претендует Пакистан - сегодня представляется менее
вероятной, чем когда-либо, а вот перспектива массовой вспышки насилия в этом
регионе вполне реальна.
Это, в свою очередь, уменьшает шансы на сближение позиций Индии и Пакистана по
Афганистану, где Исламабад пытается подорвать позиции нынешнего правительства, а
Индия, напротив, поддерживает его миллионами долларов финансовой помощи.
Пакистанские спецслужбы стремятся привести к власти в Афганистане радикальных
исламистов, чтобы превратить его в стратегическую 'тыловую базу' на случай
конфликта с Индией, а Нью-Дели хочет видеть в Кабуле умеренный светский режим,
способный служить орудием против Пакистана.
Пакистан не только охвачен хаосом, но и оказался в опасной изоляции. Ислам не
смог эффективно сплотить населяющие его региональные этнические группы, и
трагедией для страны стало утверждение радикальной идеологии в качестве
инструмента объединения мусульман-фундаменталистов.
В то же время пакистанские военные подозревают: как только руководство
'Аль-Каиды' будет ликвидировано или захвачено, Вашингтон бросит их страну на
произвол судьбы.
Более того, каждый американский авианалет на пакистанскую территорию с афганских
аэродромов усугубляет дестабилизацию пакистанского государства. Потому-то
теракты в Мумбаи вызывали настоящий восторг у наиболее опасных элементов в
пакистанских силовых структурах: эта трагедия привлекла внимание всего мира к
слабым сторонам Индии, - прежде всего постоянной угрозе межкастового или
межплеменного насилия - до сих пор скрытых за фасадом ее экономических
достижений. Вот видите, говорят сегодня многие пакистанцы, ваша любимая Индия
тоже не так стабильна, как кажется.
Это, конечно, ерунда. При всех своих проблемах, Индия - куда более стабильное
государство, чем Пакистан. Каждый день, проходящий без массовых беспорядков в
этой стране - поражение для организаторов мумбайских терактов. Более того,
индийские мусульмане проводят демонстрации протеста, осуждая это нападение.
Однако не только Пакистан, но и Индия отчаянно нуждается в помощи. Если
разрешение или по крайней мере нейтрализация израильско-палестинского конфликта
считается необходимой предпосылкой для ослабления радикализма и иранского
влияния по всему Леванту, то же самое можно сказать и об индийско-пакистанском
споре на другом полюсе Большого Ближнего Востока. Наши представления о 'мирном
процессе' устарели и требуют расширения. Соединенным Штатам необходим еще один
спецпредставитель по Ближнему Востоку - искусный переговорщик, который будет
заниматься 'челночной дипломатией' в Нью-Дели, Исламабаде и Кабуле. (Кстати, уже
ходят слухи, что Барак Обама (Barack Obama) рассматривает кандидатуру бывшего
постпреда при ООН Ричарда Холбрука (Richard Holbrooke) на этот пост).
Ближний Восток оказался в той же ситуации, что и несколько столетий тому назад -
но связано это не с давними конфликтами, а с глобализацией. Вместо четких линий
на карте мы видим запутанные детские каракули. И наша наиболее целесообразная
тактика - какой бы банальной и одновременно трудновыполнимой ни показалась такая
рекомендация - заключается в том, чтобы одновременно поспевать везде: не
обязательно в смысле военного присутствия, но с точки зрения максимально
энергичных действий и неусыпного внимания к региону всего нашего аппарата
национальной безопасности - и аналогичных структур наших союзников.
Роберт Д.
Каплан
перевод Максим Коробочкин
комментировать новость
|
