ИЛЬЯ МУРОМЕЦ & ЕВРОАТЛАНТИЧЕСКИЙ ВЫБОР
КИЕВА
...Ворота в княжеский терем
содрогались от ударов богатырского кулака.
— Открывайте! Илья Муромец пришёл! — раскатистый бас Ильи гремел по всему
княжескому двору.
— Пущать не велено. Вакансиев нету! — блеял дьяк богатырского приказу по
последней придворной моде обривший голову и обзаведшийся жидковатым пока, но все
же оселедцем.
— Открывайте, я сказал! Ворота порушу!
— Князем не велено муромчан на богатырскую службу принимать!
Раздался скрип, переходящий в визг и треск — ворота не выдержали и, поднимая
облака пыли, с грохотом рухнули во двор. Из облака пыли протянулась огромная
ручища и, схватив дьяка за оседелец, начала волтузить им справа налево и
обратно.
— Как не велено?! Кем не велено? Почему не велено?!
— Г-главный волхв запретил… ради чистоты расы. Да, пусти ж ты меня, чурка
нерусская! Убьешь ить — голова отвалится.
Илья отпустил дьяковы волосы и вытер ладонь о штаны. Воспользовавшись паузой,
дьяк быстро ретировался в сторону детской. Очевидно, звать кого-то на подмогу.
Илья приложил руку к бровям и огляделся. Двор князя русского пребывал в
запустении, многие строения покосились, в грязи лежали бродячие собаки. Но самое
странное было не это. Самым странным, даже пугающим были шляющиеся повсюду
половцы и развешанные на бельевых веревках белые плащи с красными крестами.
Народ весь был какой-то злой, никто не работал. На Илюхины шевелюру и бороду
смотрели с неодобрением.
— Кацапня понаехала… Бородищу себе какую москаль отрастил!.. Да… далеко им в еще
до настоящей-то Европы… — слышалось из медленно собирающейся толпы.
— Кня-а-а-азь! — задрав голову, заревел Илья — Кня-а-а-азь! Красно Солнышко!
Владимир Святич!
— Илюшенька? Ты? — донеслось из терема. — Не шуми — сейчас спускаюсь!
Князь Владимир Красно Солнышко показался на крылечке терема. Выглядел князь
по-дурацки. Во-первых, был он лыс, и оселедец из трех-четырех волосин
впечатления не производил. А во-вторых, побрив бороду, князь выставил на
обозрение некоторое количество лишних подбородков.
— Илюшенька! Здравствуй, родной! Как доехал? К нам надолго ли? По делу или как?
— Соловья-разбойника привёз.
— А и где он?
— К седлу приторочен. Я слышал, ты награду за него обещал. А тому, кто Соловья
изничтожит, обещал место почетное в своей дружине? Ну, так вот он я, а вот —
Соловей!
— Прибил?! Насмерть? — забеспокоился князь.
— Живой. Зубы только все выбиты.
— Ай-ай-ай! Как же так?! Все зубы… Ай-ай-ай… Разве можно так?
— Ну, ежели палицей попасть, как следует, то — можно.
— Ты, Илюшенька, личность темная, дремучая, настоящий политический момент совсем
не понимаешь. Как же можно защитника отечества да палицей по зубам?! Он же ить
всё ж таки национальный герой!
— Кто герой? — опешил Илья. — Он ведь бандит, душегуб, убийца!
— Ты, Илюша, совсем ничего не понимаешь! Соловей, он ведь на какой дороге
сидел?! Он же на муромской дороге сидел! Нас от москалей защищал, чтоб, значит,
москали к нам не лезли! Соловей — это ж настоящий патриот! А ты его — по зубам?!
— Да вы ополоумели тут все, что ли?! — заорал Илья. — Он же людей живьём жрал!
Он и родственнички его! Малых детей и баб до смерти замучивал!
Князь схватился за илюхину рубашку, потянул Илью на себя, и резко поднявшись на
цыпочки, жарко зашептал в ухо:
— Илюша, я тебя Христом-Богом прошу — не ори! Не привлекай внимания! Я тебе
денег дам, только увези его подальше, аспида, и удави по-тихому. Мы потом ему
памятник поставим как патриоту, от москалей умученному, а день его рождения
государственным праздником сделаем.
Илья нагнулся и тяжело, из-под бровей, посмотрел князю в глаза.
— Может, его отпустить тогда? Раз патриот? Я прямо сейчас его и выпущу. Здесь.
Вот его и награждай.
— Илюша, ну не обижайся ты на меня. Политика — штука тонкая. Тебе не понять! Мы
сделали европейский выбор и против москальской имперской азиатчины. Понял меня?
Только ты его все равно удави. Очень прошу. Ведь при такой конъюнктуре он же
запросто может князем стать вместо меня! Понимаешь ты? Князем!
— Понятно… Ладно. А почему муромчанам запрещено в дружину наниматься? Потому,
что москали?
— Ну видишь, Илюша, и вовсе ты не глуп! Всё-то ты понимаешь! У меня волхв
придворный, Палий, говорит, что москали, если их на княжескую службу допускать,
— они сюда азиатчину принесут и украдут наше исконное право на Русь и
европейство. А ты, Илюша, самый что ни на есть — нерусский. Ты — финно-угр.
— Это какой я не русский?! Это я — нерусский?! — потерял контроль над голосом
Илья — Я?! Это ради какого такого "европейства" можно меня, русского человека, —
нерусским сделать? Кто тебя, барана в короне, защищать будет? Я вон ворота
сломал, а никто из дружины и не пришел до сих пор! Где Попович Лёшка? Добрыня
где? Я тебя спрашиваю, княжеская морда! Данила Казарин где? Где Михайло Поток?
— Так ушли все. Разъехались! Попович из Ростова Великого, он — москаль, к тому ж
мы с православием сейчас не очень — не европейская религия. Мы больше к истокам.
Вот волхва завели. Миссионер из Рима прибыл. Поток из Рязани, Казарин — вообще
хазарской крови, а…
— А Добрыня запил? — неожиданно спокойно то ли спросил, то ли сообщил Илья.
— Ну… да. Пришлось — того. По несоответствию. А как ты догадался?
— Я бы на его месте тоже запил. А он же тебе, князь, как отец...
В этот момент Илью отвлекла какая-то возня за спиной. Повернувшись, он увидел
целую толпу одетых в железо людей, а среди них давешнего оскорбленного дьяка и
еще какую-то гнусную рожу в балахоне, всю увешанную амулетами и оберегами. Из
толпы вышел здоровяк в нерусском доспехе с красными крестами на плаще.
— Ви йесть извьестный террорист Ilya of the Murometz, разыскиваемый за геноцид
украинского и половецкого народа и военные преступления? Ви йесть арестованы.
Вас будут судить Международный суд в Гааге.
— Русские мы! — попытался вмешаться князь.
— Украинского народа. — упрямо повторил здоровяк. — Что значит — "у самого края
борьбы с москалями и агрессивно-параноидальным имперским москализмом".
— Ну, коли так, то — ладно, — пробормотал князь.
— А это что за прыщ вскочил? — повернулся Илья к князю — Откуда такая радость?
— Илюша! Ну, я ж предупреждал, чтоб ты не орал! Это наши друзья из Ордена
Крестоносцев. Мы очень хотим с ними дружить и почти присоединились. Богатыри-то
разбежались — ну, я и разрешил им военную базу у нас организовать. Защита-то
нужна! Эх.. хотел я по-хорошему. Чтобы тихо всё... Ты уж теперь не обессудь...
— А, так вот кто вас от москалей защищает?!
— Да.
— И Соловья, мной недобитого, они, значит, выпустят?
— Ой!
— Тогда ты подумай пока, что делать будешь. Минут пять у тебя есть, — сказал
Илья, доставая палицу и поворачиваясь лицом к крестоносцам. — Ну? Все собрались?
А Горыныч и Кощей тоже с вами? Так, чтоб потом не искать…"
|
