Южная Осетия: Жертвы и палачи (фото)
На фото: наемник, у которого найдены документы на имя Геннадия
Викторовича Борисенко, 1966 г.р., жителя г. Львов (Украина)
13 августа представители Следственного комитета Генпрокуратуры РФ
приступили к сбору доказательств военных преступлений, совершенных грузинскими
агрессорами в ходе нападения на Южную Осетию. Первым делом следователи выехали в
рощу на окраине Цхинвала, где пятые сутки лежат десятки трупов в натовской
экипировке с нашивками грузинской армии на рукавах.
Жара и мухи делают свое дело: уже два дня назад смрад от разлагающейся плоти
перекрывал гарь, выбрасываемую сотней танков, БМП, БТР и другой техники,
двигавшейся на спецоперацию. Лица убитых изменились до неузнаваемости. Впрочем,
узнавать их, по-видимому, никому не придется: Тбилиси отказался забирать тела
своих вояк. «Они не выходили на нас с просьбой передать убитых, – сообщил «Росбалту»
источник в югоосетинских силовых структурах. – Когда мы попросили ОБСЕ выступить
посредником, грузины заявили, что трупы им не нужны». После осмотра то, что
осталось от захватчиков, поместят в рефрижератор, а затем предадут земле, а
может быть, сожгут. Дальнейшее пребывание тел там, где застала их смерть, может
привести к эпидемии.
На фото: грузинский солдат, на груди — медальон с фотографией
девушки
Вглядываюсь в лица убитых – это были совсем молодые парни. Рядом
с одним, уткнувшимся в землю, белеет тетрадка, вылетевшая из-за пазухи:
телефоны, какие-то заметки по-грузински, а дальше – строчки в ряд: стихи? На
самой окраине города – восемь мертвецов. Несколько дней назад это был экипаж
танка и десант, ехавший на броне. Вступив в бой, четверо остались в придорожной
канаве, четверо – в зарослях ежевики. У одного на груди – фото девушки в
медальончике. Куда вы приехали, зачем?... А чего не хватало в жизни троим убитым
украинским наемникам – Прокопенко, Бурденко и Борисенко?...
«У всех пленных и убитых грузин были наркотики – мы обнаруживали
морфин, – говорит глава Совета безопасности РЮО Анатолий Баранкевич. – Они шли в
бой в состоянии наркотического опьянения». То же подтвердил «Росбалту» и
генеральный прокурор республики Таймураз Хугаев. «Морфин действительно был, но
если его наличие еще можно списать, допустим, на выдываемое перед боем
обезболивающее, то чем объяснить, что в кармане у каждого лежала марихуана?», —
спрашивает он.
Эта деталь помогает понять, почему захватчики уничтожали мирные осетинские села,
в которых не было никого, кроме женщин да стариков. В Хетагурово, где до
агрессии жило около 600 человек, удалось обнаружить всего нескольких жителей.
Практически все дома разрушены до основания, стены оставшихся хранят следы пуль
и осколков. Отсюда до Цхинвала – полчаса на машине.
«Мы сидели в домах, в комнатах, потом побежали в огороды – где нам здесь
прятаться? – семидесятилетний Эдуард печально смотрит на то, что осталось от
родного села, проутюженного грузинскими танками. – Столько раненых, убитых...».
Почему же он не уехал, когда обстановка начала накаляться и руководство Южной
Осетии объявило об эвакуации стариков, женщин и детей? «А как я оставлю дом,
скот?», – спрашивает крестьянин. Он и сейчас не хочет уезжать из разгромленного
дома: «Я его не оставлю».
Фото: Эдуард и Соня, село Хетагурово
Рядом с Эдуардом – его 71-летняя сестра Соня из Ленингорского района, ехавшая к
родственникам в Цхинвал как раз накануне грузинского штурма. Пришлось остаться у
брата. «Я педагог, сорок лет учила детей, – тихо плачет она. – Что они тут
делали, так было страшно! Когда я услышала, что русские заходят, так сильно
обрадовалась!»
Семидесятилетняя Ольга Туаева гонит уцелевшую корову. «По селу несколько раз
проехали пять танков, – рассказывает она. – Стреляли прямо по домам, а за ними
шли автоматчики. Когда начался обстрел, все мои соседи бежали, а я лежала ничком
в огороде, и они не нашли меня – думали, что я убита». Старушка собирается к
родственникам во Владикавказ – «Теперь я тоже должна уйти, я боюсь одна». Она
говорит о погибших. «Никто не стрелял в них отсюда, никто, – по лицу катятся
слезы. – Я очень, очень испугалась. Когда танки поехали, я думала, что это наши,
и так обрадовалась – а они стали стрелять по нам».
Все, с кем удалось поговорить, подтверждают, что грузины не предупреждали
жителей села о скором начале своей операции.
«Трудно сказать, сколько всего погибших, — говорит Амиран Кабанов. – Понимаете,
многие похоронили родственников прямо во дворах своих домов – например, мою
соседку... Семь человек только что похоронили». В Хетагурово вошли около
четырехсот грузинских военных. «Они врывались в дома, искали оружие и форму,
кричали: здесь живут боевики? – рассказывает Амиран. – Они думали, здесь
боевиков больше, чем в Цхинвале!» – «А были здесь осетинские части? Отвечали
огнем?». – «Никого здесь не было. Только мы да женщины. Грузины говорили нам: за
дома не беспокойтесь – государство все отстроит!»
Как убежден Амиран Кабанов, разнося в щепки Хетагурово, грузины планировали,
захватив этот стратегический плацдарм, перекрыть объездную Зарскую дорогу и
блокировать Рокский тоннель, тем самым отрезав Южную Осетию от России. «Здесь
остались всего 16 человек», – сообщает он, подсчитав односельчан. На его глазах
грузинский солдат застрелил женщину, бросившуюся за испугавшейся скотиной...
54-летний Николай Джуссоев жил в чуть ли не единственном в Хетагурово блочном
доме. Все три дня, пока продолжался обстрел, этот мужчина с медалью «Ветеран
труда» просидел в вонючем подвале. «Что они делали, что делали! – вспоминает он.
– Из минометов, танков били по людям... Если бы у меня бы автомат, я бы стрелял
в них!». Дом Джуссоева разрушен, но уезжать он не собирается: «Я всю жизнь здесь
живу и никуда не поеду – это моя родина».
В селе Тбет, на самых подступах к Цхинвалу, до начала войны жили 150 человек –
сейчас в тридцать раз меньше. Рассказ троих мрачно сидящих под деревом пожилых
мужчин практически повторяет то, что говорили хетагуровцы: грузины никого не
предупреждали, вошли в село на танках, стреляли во все стороны, а сколько убитых
и раненых, никто не знает, потому что «люди бежали в лес, а потом кто куда». В
убегающих стреляли, а упавших добивали.
«Мы не знаем, кто жив, что с кем случилось, – пожилой Алан с трудом подбирает
русские слова. – Мы сидели в подвале, в самом дальнем помещении, потому что если
бы они нас увидели – они бы нас убили». На окраине села – сгоревший грузинский
танк и множество частных машин: их прицельно расстреливали, видя, что в
автомобилях – мирные люди, пытающиеся выбраться из западни. В ветровом стекле
смятой серебристой иномарки – больше десятка пулевых отверстий, на заднем
сиденье – седые волосы и лужа запекшейся крови: пожилая супружеская пара погибла
на месте. У рычага коробки передач – голубая колючка. На Кавказе ее часто вешают
на зеркало – амулет, говорят, она хранит в дороге...
Общее количество убитых в Южной Осетии пока не устанавлено. «Мы до сих пор не
имеем информации по нашим потерям, – говорит глава Совбеза РЮО Анатолий
Баранкевич. – Они велики, и в основном это старики, женщины и дети. Пока мы не
разобрались с селами, побывавшими под грузинской оккупацией – в первую очередь
Дмениси, Сарабук, Хетагурово, Тбет, Цинагар, Цунар – в которых были уничтожено
множество мирных жителей».
До сих пор неизвестна судьба заложников, взятых грузинами в ряде сел. По данным
Генпрокуратуры РЮО, в Цинагаре были расстреляны около двухсот, в Цунаре – 150
мирных граждан. «Только через цхинвальский морг прошли порядка 420 трупов, –
сказала «Росбалту» председатель госкомитета информации и печати РЮО Ирина
Гаглоева, все время находившаяся в городе. – Когда мы поехали собирать людей по
улицам, я сбилась со счета после сто двадцатого...»
Что касается боевых потерь, то, по словам Баранкевича, и здесь пока нет полной
ясности, но «если сравнивать наши с грузинскими, соотношение такое: на одного
нашего бойца – пятнадцать грузин».
Фото: уничтоженная машина миссии ОБСЕ
Следователи, прибывшие рабочими группами по десять человек из всех субъектов
Южного федерального округа, займутся выяснением обстоятельств массовых убийств
мирных жителей, совершенных грузинскими агрессорами в Южной Осетии. Как
рассказали корреспонденту «Росбалта» молодые юристы, их отправили в командировку
на двадцать дней. Несколько удручает, что следователей прислали в Цхинвал, не
разъяснив обстановки – о том, что творилось в Южной Осетии, они узнавали от
журналистов – и не поставив задачи. Впрочем, разберутся на месте – следователи
были потрясены видом послевоенного Цхинвала.
Параллельно собирать доказательства геноцида будут и рабочие группы
Генпрокуратуры РЮО, однако ее возможности невелики – порядка 20-ти человек,
которые просто физически не могут выполнить такой объем работ. Нет сомнений, что
в скором времени министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибенд получит
доказательства военных преступлениях, совершенных грузинскими силами в Южной
Осетии, которые он сегодня потребовал от России.
Текст и фото: Яна Амелина. Цхинвал
|
